Евангелие от Тимофея - Страница 29

К оглавлению

– А раз знаешь, зачем спрашиваешь?

– Вы, часом, не служивые? – подозрительно прищурился косоротый.

– Что – похожи?

– Да вроде нет… Хотя кто вас знает. Мы служивых не любим. Мы служивых сразу в Прорву спихиваем.

– Можете так и дальше поступать. Мы не возражаем.

– Вот это другой разговор! Сразу видно, свои люди. Грабить идете?

– Там видно будет.

– А мы вот пограбили, – похвалился косоротый. – Возвращаемся с добычей.

– Счастливой дороги.

– Какая же она счастливая, если ты на ней стоишь. Нам ведь вниз надо.

– А нам наверх.

– Ай-я-яй, горе какое! Вам вверх, нам вниз, а разминуться здесь никак нельзя. Придется всем одной дорогой идти.

– Если вверх, мы согласны.

– Вверху нам делать нечего, мы же с грабежа возвращаемся. Наверху нас, ох, как сильно ждут!

– Так что же ты предлагаешь?

– Для таких хороших людей мне ничего не жалко. Выбирайте! Хочешь, вместе с нами вниз иди, а хочешь, в Прорву прыгай. Что хочешь, братец, то и делай. – Не спеша косоротый принялся сматывать с пояса бич.

В предстоящей схватке наши шансы на успех были ничтожны. Нас было почти вдвое меньше, чем разбойников, и стояли мы намного ниже их на тропе. Но и это было не главное. Бич в опытных руках – страшное оружие. Весь он покрыт жесткими чешуйками, которые при достаточно резком взмахе встопорщиваются множеством бритвенных лезвий. Парой хороших ударов косоротый без труда сбросит нас в пропасть. Единственная защита от бича – это маневр, ловкие прыжки, увертки, а здесь особо не попрыгаешь. Возвращаться назад? Об этом не могло быть и речи. Жаль, что с нами нет Шатуна. Он уж обязательно придумал бы что-нибудь. А сейчас на кого надеяться? На Ягана? Да у него самого поджилки трясутся. Кроме того, он стоит позади всех и поэтому совершенно беспомощен. Может быть, Головастик себя покажет? Весьма сомнительно. Языком у него получается лучше, чем руками. Хотя Орфей, кажется, умел очаровывать разбойников своими песнопениями. Ну, Головастик, миленький, выручай!

Словно прочитав мои мысли, Головастик стремительно прыгнул вперед, вцепился в густую шерсть косоротого.

– Уж если в Прорву, то вместе! – крикнул он при этом.

– Правильно! – раздался откуда-то сверху так хорошо знакомый мне голос. – Держись за него крепче.

Кустарник и выступы коры мешали мне рассмотреть, что же именно происходит на тропе. Один из разбойников сорвался вниз и повис, вцепившись обеими руками в стебли иглицы. Второй взвыл: «Ой, не надо! Ой, сдаюсь!» Те двое, что выполняли роль носильщиков, оказать сопротивление не могли – для этого требовалось сначала хотя бы избавиться от мешков, а Шатун, грозный и беспощадный, уже нависал над ними. Заставив разбойников присесть (для чего пришлось слегка расписать ножом их рожи), он дотянулся до косоротого, всеми способами в этот момент пытавшегося избавиться от Головастика.

– Что с ним делать? – спросил Шатун. – Заколоть?

– Надо бы, – ответил Головастик. – Да только он, бурдюк дырявый, меня не отпустит. Вместе полетим.

– Не беда. – Шатун приставил лезвие ножа к горлу разбойника. – Сейчас я его к дереву приколю. Пусть висит себе.

– Зачем же, братец, меня приколачивать? Я твоего дружка не трогал. Он на меня первый полез. – Косоротый бережно поставил Головастика на тропу рядом с собой. – Сам пристал, а я, значит, виноват!

– Ты мне, падаль вонючая, чуть глаз не выдавил. – Головастик кулаком врезал разбойнику по скуле, крепкой и широкой, как булыжник.

– Подумаешь, глаз. – Тот даже не поморщился. – Если желание есть, можешь мой выдавить. И будем квиты.

– Бросай бич, – приказал Шатун. – И вперед.

– Вперед так вперед, – охотно согласился косоротый. – Разве я, братцы, спорю. А вот бича жалко. Этим бичом я немало служивых побил.

– Бросай, он тебе не скоро пригодится.

После этого вся кавалькада тронулась вверх. Разбойники – охая, впереди, мы – ликуя, сзади.

– Вовремя ты успел, – сказал я, хлопнув Шатуна по спине. – Очень вовремя.

– Я давно за вами сверху наблюдал. Видел, как вы по мосту карабкались. А уж когда разбойников приметил, сразу начал спускаться.

– Как же тебе удалось спастись?

– Спастись? Я не собирался помирать. Помнишь ту дырку в потолке, из которой свет падал? Я недаром под ней встал. Туда меня поток и забросил. Правда, где-то на середине норы я застрял, но сок скоро схлынул. Видишь, до сих пор ко мне мухи липнут. Потом принялся вверх карабкаться. Ничего сложного: в одну стенку спиной упираешься, в другую – ногами. Кое-где упоры для рук пришлось нарезать. Так и выбрался. Не в первый раз.

– По такому случаю не мешало бы и по глотку браги пропустить, – высказался Головастик.

– Я бы и от сухой корки не отказался, – буркнул Яган.

– Действительно, поесть надо бы, – согласился я, вспомнив, что уже почти сутки даже маковой росинки во рту не держал.

– Эй, – крикнул Шатун разбойникам, – у вас жратва найдется?

– Откуда? Мы сами голодные. Разве у кормильцев что-нибудь хорошего награбишь?

– А в мешках у вас что?

– Девки.

– Зачем они вам?

– Так, на всякий случай прихватили. Может, сменяем на что-нибудь путное. Говорят, девки сейчас в цене. Хотите, одну вам уступим.

– Ты шагай пока. После разберемся.

Так мало-помалу, где опираясь только на кончики пальцев, где ступая на всю подошву, а где карабкаясь по-обезьяньи, мы приближались к крутопутью, характерный шум которого – брань мужчин, причитания женщин, визг детей, команды служивых – уже доносился до нашего слуха. Разбойники беспокойно оглядывались на нас и перекидывались между собой короткими, малопонятными для непосвященных словечками. При всем моем презрении к этим людям нельзя было не восхищаться легкостью и целесообразностью их движений. Даже тяжелые мешки ничуть не мешали разбойникам.